Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
испанцами.
-- Ну и пусть. А для меня оно не имеет цены. -- Сэм угрожающе приблизил
к капитану Бладу свое скуластое злое лицо с тяжелыми, набрякшими веками и
низким, покатым лбом. -- Я пообещался доставить тебя сегодня в полночь в
целости и сохранности куда следует, а когда я берусь за дело, я его делаю.
Понятно?
Капитан Блад посмотрел на него и, как это ни странно, широко улыбнулся.
-- Ну еще бы, -- сказал он. -- Ваше разъяснение не оставляет места для
загадок.
И он действительно так думал. Ибо теперь для него стало ясно, что это
именно Сэм вошел в сделку с испанцами и не осмеливается нарушить договор,
опасаясь за свою жизнь.
-- Тем лучше для тебя, -- заверил его Сэм. -- И если не хочешь, чтобы
тебе опять забили кляп в рот, так попридержи свой вонючий язык еще часика
три. Уразумел?
И он снова приблизил к лицу пленника свою скуластую физиономию и
уставился на него с угрозой и насмешкой.
Да, капитан Блад уразумел все. И, уразумев, перестал отчаянно цепляться
за единственную соломинку, дававшую ему какой-то проблеск надежды. Он
понимал, что должен сидеть здесь, беспомощный, прикрученный к стулу ремнями,
и ждать, когда его передадут с рук на руки кому-то еще, кто доставит его к
дону Мигелю де Эспиноса.
О том, что произойдет дальше, он старался не думать. Он знал чудовищную
жестокость испанцев, и для него не составляло труда представить себе, как
будет неистовствовать адмирал. Холодный пот прошиб его при одной мысли об далее